так горька утрата, а, видно, потому, что мало помнится, и от этого очень грустно.
Грустно, что мало знала его. Да, наверное, совсем не знала… Хотя, фактически, сколько я помню себя, столько я помню Андрея. То есть лет с четырех, примерно с 1976 года.
Андрей был другом моей мамы. Не знаю деталей их знакомства. Думаю, что ансамбль «Мадригал», в котором всю свою жизнь пела мама, Лидия Давыдова, был однажды на гастролях в родном Андреевом Новосибирске, и после какого-нибудь концерта Андрей зашел за кулисы, и так и познакомились. Но это мои фантазии, а спросить уже не у кого…
Что помнится мне? Иногда, пару раз в году, бывало чаще, бывало реже, в нашу маленькую квартирку в Марьиной роще приезжал праздник. Наш отдельный детский праздник. Звали его Андрей Плигузов. Что я знала о нем? Что это друг мамы, молодой и очень умный. Гениальный историк, так представляла мама его своим знакомым. Мне, четырехлетней девчонке, было, честно сказать, плевать на его гениальность и знание истории, а вот то, что он молод, что можно забраться к нему на плечи, что он весел и с ним можно играть, меня очень радовало. Он был из немногих взрослых, посещавших наш дом, который замечал наше присутствие, и мы отвечали ему любовью. Да. Я помню, что очень любила Андрея. А вот мой папа - не любил. То ли ревновал, то ли не знаю, что еще... Мама говорила, что отец не мог вынести, как Андрей рассказывает. Т.е. в этой точке отец не выдерживал конкуренции. И это правда. Я больше не встречала таких талантливых рассказчиков. В раннем детстве я просто слушала музыку речи, не улавливая смыслов. Росла - и становилось интересно. Мне трудно оценить действительность своих впечатлений, т.е. насколько они соответствовали истине, но я была уверена, что Андрей знает все. По крайней мере, все в истории, литературе и музыке. Да, пожалуй, я понимаю папу: трудно вынести такое соседство по застолью…
Так вот, в связи с тем, что отец семейства невзлюбил юного гения за его самоуверенность, иногда случались казусы. Помнится, отец уехал куда-то, и его не должно было быть несколько дней, а тут в Москве – Андрей. Ну и прекрасно, остановился у нас. А отец возьми и вернись. Что же тут делать молодому, хоть и не любовнику, а просто гостю? Банально и смешно, сидеть в шкафу. Да, отсиживался Андрей в платяном шкафу в каморке, пока папу кормили, поили да спать укладывали, а потом тихонько смывался незамеченным. Куда ехал – не знаю.
А был еще случай… Да, трудно описать все хитросплетения соседских отношений. Через дом от нас жила семья художника Саши Завьялова. И мы дружили семьями, как принято говорить. Мама и папа - с Сашей и его женой Машей, а мы - с их детьми, Денисом и Сашей. Художник, он же отец семейства, как бывает, жену и детей своих очень любил, но часто выпивал, ревновал, ну и вообще… Маша с детьми иногда сбегала прятаться от хулиганящего мужа к нам. Ну а дальше почти то же самое. Маша с детьми у нас. Папа мой - где-то. Андрей приехал, сидим, пьем чай, все тихо и мило. Тут звонит отец, что едет домой. Ух. Хорошо, предупредил. Куда деть Андрея? Маша дает ему ключи от своей квартиры (они с мужем, когда ругались, расходились по разным домам, которые, правда, были у них на одной лестничной площадке), а на дворе уже практически ночь. Андрей уходит, спокойно ложится спать, и все бы кончилось хорошо, но ревнивый муж, на сей раз Машин, проснулся ночью, решил проверить, не вернулась ли жена, взломал дверь, а там… На раскладушке мирно спит незнакомый молодой, к тому же, красивый, человек. Слава Богу, все остались живы, и даже не покалечены, и вспоминали потом со смехом.
Что еще помнится? Уже на новой квартире, день рожденья моего брата Глеба, Андрей дарит пластинку эстрадного певца Барыкина, говорит, что это здорово, а я думаю, надо же, и гении слушают эстраду…
Я уже студентка филологического факультета, а Андрей приехал из Америки. Это был первый приезд. Андрей очень довольный, полный жизни, как обычно, много рассказывает. Себя называет космополитом, говорит, что ему хорошо и там, и здесь. Мне, кстати сказать, это было удивительно слышать, т.к. моя мама закоренелый патриот. Со мной беседует о Хармсе (я тогда курсовую по его творчеству писала), рассказывает свои литературные анекдоты, а я почему-то ужасно смущаюсь, язык проглотила, только слушаю. Говорим о современной русской литературе, Андрей очень хвалит Петрушевскую, я со стыдом понимаю, что ничего не читала. И еще одно удивление: Андрей выпивает вино. А я точно помню, что раньше он ничегошеньки не пил.
Дальше все как-то пунктирно совсем. Не помню, кто и когда сообщал о болезни и операции, помню мамины переживания, помню свой шок, когда Андрей приехал, и стало понятно, что он совсем не тот. Просто того человека уже нет.
Мы совсем не общались в последние годы. И я совсем не знаю, как и чем он жил. Конечно, я понимала, что ему нужна помощь, но, вроде как, он не был моим другом, да и чем я могла помочь? Сейчас от этого горько.
Держу в руках книгу его стихов. Очень хороших стихов. Читаю их с благодарностью к маме, что Андрей был в моей жизни, и с благодарностью к Андрею, что он так светло был в моей жизни.
Марьяна Данильцева
Москва, 13 апреля 2011 г.
восхищена вашими воспоминаниями об Андрюше!!
ОтветитьУдалить