Г.Б., хорошо знавшая Андрея в молодости, написала мне по поводу моих заметок о Большом Демидовском и разрешила поместить здесь выдержки из переписки с ней:
* * *
От дома в Большом Демидовском на память о них обоих у меня хранится круглая (бронзовая?) заслонка от старой печки, выходившей в комнату Андрея. Мы с ним не знали точно, как она называется, мне хотелось назвать ее вьюшкой, он возражал, мы хохотали, и над всем этим витал дух Саши Черного, это было, когда в доме Меньшикова не жил уже никто, кроме него. Вспомнила еще, что ксерокопия афишки “Л.Н. Толстой. Издательство "Посредник" была прикноплена к двери туалета. А цитата из Блока про лучи была для него экзистенциально важной.
Евгению Алексеевну я помню, она была так полна брызжущей жизни, что нам молодым было ее не догнать. Андрюша все шутил, что все равно он ее удочерит. Евгения Алексеевна была очень старая, по многим признакам она была дворянкой, много Андрею рассказывала о прошлом и была такая веселая и остроумная. Когда однажды она упала (скорее всего, на гололеде), переломала себе руки-ноги, то, вернувшись из больницы, учила всех упражнениям. Особенно ей нравилось катать граненый карандаш между ладоней и пальцев (Андрей любил писать простым карандашом). И снова носилась по Разгуляю и Солянке, и уважала нас за то, что мы знали эти старые названия московских улиц...
Помнится, Андрей хотел, чтобы мы с ним собрали самиздатскую книгу стихов Э. Лимонова, а мне они ужасно не нравились, и я капризничала: "не хочу Лимонова, хочу Ходасевича", а он страсть каким серьезным и строгим голосом говорил: "Это тоже наш долг перед Российской словесностью!", а я смеялась и соглашалась (хотя, что он находил тогда в Лимонове, до сих пор мне непонятно).
О сюжетах, связанных с Новосибирской телестудией... Андрей там работал в молодежной редакции, вел, главным образом, свои авторские музыкальные программы, о качестве которых судить не могу, поскольку почти никогда не смотрю ТВ, но он был оригинален, был популярен в Н-ске, например, его узнавали в самолете стюардессы, приносили ему в самолетном завтраке куриные ножки, чего в те времена никто не видывал. Ножек никому из пассажиров не давали. Ему удавалось раскрутить на интервью Градского и Пугачеву в те времена, когда они категорически не хотели и не могли общаться с представителями СМИ. Он очень подружился с ансамблем Д. Покровского (при жизни Дмитрия Викторовича), однажды даже на концерте в Академгородке у кого-то из ансамбля очень разболелись зубы, и Андрей по просьбе Дм. Викт. импровизационно его заменил в пляске то ли медведя, то ли козла...
Комментариев нет:
Отправить комментарий